это какой-то проект, который куда дешевле, если отдать его иностранцам. В компаниях, вроде IBM, неохотно идут нам навстречу. У них, если поискать, нарушений столько, что их можно оштафовать, если не совсем закрыть, за нарушение всех существующих законов, начиная от неуплаты налогов. Но тут мы не можем, к сожалению, ничего сделать. Придется действовать формально – брать разрешение на поиск в базах данных Ведомства по труду, Amt für Arbeit, а там искать, что за фирма пригласила. Если, конечно, они все эти данные не унчтожили. Это с Вами, Луи. Вы все поняли!?»
Фюрне дописал, захлопнул блокнот. «Фрау Рамзайер, давайте, для надежности внесу план моей поездки в виде ToDo в компьютер, разошлю по вам всем. А Вы будете иметь возможность его корректировать!?» Ангелика не стала возражать : «Да, конечно! Вы, Луи, уже знаете время, когда отправляетесь?» «В одиннадцать тридцать, отсюда, с нашей парковки. Они мне позвонят, как приедут. Мы еще должны заехать ко мне домой, а то у меня с собой только то, что на мне. Пообещали доехать быстро и без нарушения правил движения.», – Луи сдержанно улыбнулся.
Ангелика замечала порой недоверчивость напарника. Она объясняла её, скорее, различием в происхождении, чем в возрасте. Но об этом Ангелика предпочитала не думать, зная, что первое являлось куда большей причиной для недопониманий, чем декларировалось официально. С коллегами могло быть единственным средством ломки отчуждения – доверие в мелочах. Все-равно любое, даже самое огромное дело состояло из мелких деталей, движений и зачастую не удавалось тоже только из-за мелких ошибок, обид, несогласованности.
Поэтому она подробно осветила то, чем станет заниматься, пока будет отсутствовать ее коллега. «…Луи, я, как Вам уже говорила, получила все разрешения с благословения с самого верха…» Ангелика подождала, давая Фюрне возможность понять, почему она выпроваживала его из кабинета – Фюрне понял. «Я отправлюсь в EDV, как только провожу Вас. Очень надеюсь, что надолго не затянется, и мы сегодня-завтра найдем путеводную нить к убийце/» Фюрне слушал внимательно. «Коллега Рамзайер,» , – он обратился так, чтобы снять с Рамзайер напряженность, еще пока не рассеявшуюся со вчерашнего дня: «я допускаю, что даже IP – Adresse не даст нам точного адреса. Есть такие Proxy, из-за которых постоянно меняются эти IP. И я готов уже к долгой и нудной работе.» Ангелика рассмеялась : «Луи, Вы все-равно молодец. Если нам удастся довести дело до конца, я предрекаю Вам блестящую карьеру. Вы вполне заслуживаете её…»
…Рокотаев вернулся в консульство, зная что делать. Нынешнее происшествие как нельзя лучше способствовало формулированию единственно верного плана. Итак, надо было всего лишь, вместо запланированных «акций» – Рокотаев снова посмеялся в глубине души над усвоенным им нехарактерным словом – нарисовать картину широко задуманной и внедренной сети, опутывающей по-крайней мере Германию. Ему не нравилось нарушать тот принцип, по которому тайная деятельность не направлялась из самой страны пребывания, но после размышления Рокотаев решил, что фиктивность организации будет лучшей защитой для него самого. Он, при всем, самом активном участии, не считал свое пребывание вне России завершенным. Да и за много лет, когда каждое возвращение в Москву становилось лишь короткой паузой перед очередным отъездом – иной раз в «никуда», с самыми малыми шансами остаться в живых. Рокотаев отчасти привык к спокойной жизни вице-консула и даже снижение объема работы он оценивал не иначе, как заслуженный им давно отдых. Он, и это въелось в его натуру, тем не менее постоянно был готов к самой резкой смене деятельности и места пребывания.
Все-таки он так сильно привязался к Франкфурту, не такому вбалмошному, суматошному и беспорядочному как Кёльн или не такому показному деловому, как имперский Берлин. И Рокотаев очень хотел задержаться во Франкфурте, который он еще не успел узнать.
Консульство было пустым – консул даже и не приходил сегодня. Валера, как Рокотаев понял, машинально постучав в дверь, был, как обычно, на месте и, как обычно, сидел перед монитором. «Опять, подлец, фашистов стреляет…», – Рокотаев ухмыльнулся, открывая свой кабинет.
Он включил компьютер, позвонил Мише – никто не ответил, но пока что Миша не был нужен. Рокотаев достал из сейфа почту, привезенную Валерой из Бонна и разложил бумаги на столе.
Сведения о бизнесмене, одного из двух которых просил проверить московский гость, оказались очень обширными . Из этого «делового человека» необходимо было сделать держателя финансовых средств и «почтовый ящик» для многих агентов, якобы наводнивших Европу. Схема, которую предстояло подбросить «западникам» виделась достаточно простой – из Центра должна была прибыть директива с заданиями агентам, осевшим в Германии, и, что стало бы самым сильным доказательствам, попади они к контрразведке (а именно это и становилось целью всего задуманного предприятия), расчетные листки с оплатой исполненных заданий. Здесь, разумеется, нельзя было переиграть и пускать «партнеров» по совсем ложному следу. Рокотаев рассчитывал на уверенность оппонентов в здравому смысле русских – в том, что русские не станут «засвечивать» собой страну пребывания. Поэтому он задумал связаться с коллегами в Италии, которая всегда была весьма лояльной к неофициальной активности иностранных дипломатов. Составленная им директива передавалась некоему доверенному лицу, а этим лицом, в свою очередь, переправлена напрямую «финансисту сети». Лучшего кандидата на доверенное лицо, чем Георгий, нельзя было найти. А сама директива вручалась Валере, который ее должен был передать из рук в руки старому проверенному знакомому, не раз пересекавшего тайные пути Рокотаева на службе Державе. Главным было то, что «итальянский» сослуживец имел незарегистрированные в консульстве конверты диппочты, которые проштамповывались, также не попадая в журнал регистраций исходящих бумаг, и пересылались по назначению. В непредвиденном случае от содержимоготакой «диппочты» всегда можно было отказаться и, кроме внеплановой проверки сохранности конфиденциальных документов консульства, не имело никаких серьезных последствий.
Рокотаев вызвал Валеру и проинструктировал, чтобы его пассажир ни в коем случае не увидал переданных Валере бумаг. «Итальянец» знал лично Валеру, потому не требовались лишние процедуры с паролями и отзывами. Всего-то надо было вручить эти четыре листа, а потом передать их, уже в официальном конверте, юноше. А там уже все шло своим ходом.
Полученное от Миши до отъезда в Полицей-Президиум сообщение содержало, что некто с известного мобильного номера позвонил по телефону, который, как явствовало из донесения Дитмара, принадлежал службе наблюдения BND.
Звонили с мобильника, принадлежавшему Георгию…
Это обстоятельство сыграло, как ни странно, полностью на руку Рокотаева: Георгия откомандировывали в Милан, там он получал спецпочту на свое имя. Это облегчало информирование заинтересованных
